Так хочется сейчас того полёта души, летней беззаботности, беспечности, безумства, романтики ночных задушевных разговоров, всего того, что так чертовски связано с тобой, папа. Пьяного веселья, стихов наперебой, Цоя на всю громкость, ветра в ушах, «Прилук» в мягкой упаковке, боже мой!

Понятие «нравится кто-то» давно ушло для меня в глубокое детство, давно обплелось коркой наивности. Я признаю только крепкую дружбу и взаимную любовь. Остальное всё — тлен.

знаешь, я люблю тебя любую:
злую, возмущенную, больную,
радостную, летнюю, хмельную,
тихую, уставшую, чужую.

обивать пороги твои стану,
в ситцевом платке согрев мечту.
твоему прекраснейшему стану
никакой я стан не предпочту.

Слезам надоело катиться из глаз. И я задыхаюсь сипя. Родная моя, почему ты сейчас лишила меня себя?

сердобольные тетеньки в моей голове, толстые мужики, дяди с сигарами в зубах, женщины в золотых сережках, парни-хипстеры — все твердят мне: «Уймись! Посмотри до чего ты себя довела». А я не могу их больше слушать. Они еретики. И они не верят в моего Бога.

когда тебя больше не любят, когда в тебя больше не верят, ты перестаешь быть человеком. мир перестает быть миром для тебя, люди людьми, а животные животными, маки маками, рассветы рассветами. что же можно чувствовать в такие моменты? кем себя ощущать? конечно, если любовь занимает последнее место в вашей жизни, да даже если второе, хоть бы не первое, не дай бог первое, у тебя всё останется неизменным, если есть хоть что-то важнее любви. а я больше не знаю мира, людей, животных, маков, рассветов. я их потеряла